Главная
Фотоальбом
Биография
Медиа
Гостевая
Разное
Контакты
- Насколько я помню, идею Павлу Осиповичу Хомскому предложил Сережа Проханов. Решающим моментом явилось то, что в театре было три артиста, профессионально умеющих петь, - Саша Бобровский, Валера Яременко и я. Мы втроем разучили весь Уэбберовский вариант по партиям, спели и решили пробовать. Чуть позже в наш коллектив влился Олег Казанчеев. Репетиции шли достаточно трудно. Как петь по нотам мы знали, но вот как поставить спектакль никто не имел понятия, ничего ж подобного в нашей стране тогда не делалось, ну, за исключением "Юноны и Авось". Мучались девять месяцев. Работу делали, а потом от нее отказывались. Особенно это касалось танцев. Был у нас один мексиканский студент, который фактически построил весь спектакль. А ничего, кроме "увертюры", не пошло. Но до этого надо было дойти! Выучили весь рисунок, а потом его забросили. Потом был постановщик танцев Феликс Иванов, но от его первоначальных замыслов тоже осталось очень мало, просто два-три движения. Очень помогал Ярослав Кеслер. Он потрясающий человек. Я считаю, что его версия перевода самая лучшая из ныне существующих: практически дословная и очень вокализированная. Он специально работал над тем, чтобы все это "пелось". Благодаря ему роль Магдалины вообще появилась в спектакле. В рок-опере всего две партии: "Everything`s allright" и "I don`t know how to love him". Правда, выкинули небольшой кусочек с Петром, но на эту музыку наложили обращение Магдалины к Иуде "Он все прощал своим врагам". Честно говоря, очень много сцен было включено в спектакль просто по моей просьбе, например, дуэт с Пилатом. Очень уж не хотелось уходить со сцены в первом действии. Ярослав предложил варианты и написал текст. А вообще, было очень много самостоятельной работы и многое делалось под способности артистов. Вот, например, "моление о чаше" в вокальном плане мы придумывали сообща: как должна начинаться, как развиваться по голосу... Получилось неплохо. Костюмы - общая идея. В общей схеме произведения есть один момент, на котором я настаивала: изменение красного платья на голубое в "колыбельной". Ну, невозможным мне казалось петь эту песню в кожаной куртке. Голубой цвет - так, как эта женщина себя видит, это ее внутреннее состояние красоты и невинности, ее суть. В дуэте с Христом это ее не совсем реальное видение мира, ее мечты... А красный появляется там, где жертва и любовь.
- Насколько Ваша "Магдалина" отличается от евангельской?
- Мы не знаем, какая она была на самом деле, и это дает простор для фантазии. Я думаю, что в Евангелие Магдалина была падшей женщиной (ну, из-за чего-то должны были в нее вселиться эти семь бесов, которых изгонял Иисус!), по апокрифам и в художественной литературе ей приписывают связь с женатым человеком, за что чуть не побили камнями... Еще она "кающаяся". А у меня она - женщина. Жертвенная, любящая. Женщина, для которой любовь - истина. И она готова защищать свое чувство, как мать - дитя. Я стараюсь показать это в спектакле. Она - человек, который просто столкнулся с тем, что кардинально изменило его. И это была любовь. Встреча с Христом вернула эту женщину к ее сути, чистоте, невинности, в этом - смысл образа. Очень жаль, что когда спектакль выпускался, в упрек моей "Магдалине" ставилось именно это, хотя, по-моему, только ради этого спектакль и стоило бы играть. Надеюсь, времена меняются.
- Вы достаточно хорошо знаете Евангелие...
- Да не такой уж я большой знаток. Хотя, периодически что-то там подчитываю, я человек верующий, но не ортодокс. Церковь для меня не большой авторитет. Куда больше Евангелия я читала какие-то исследования по этой теме и художественную литературу. Насколько я понимаю, сама идея христианства не реализована даже на 10% в той религии, которой мы пользуемся. И большая заслуга в этом именно церкви. Очень многое изменяется, извращается с целью подчинения себе человека. А, если учитывать, что достаточно долгое время церковь находилась на службе у государства, то о какой "истине" может идти речь? Организация "есеев", из которой предположительно вышел Христос, проповедовала совсем другие идеи, нежели наша церковь, например, что дом Божий везде, а не только в стенах специально построенного заведения, и молиться можно везде, было бы искренне. Что же касается Библии, то там все достаточно сложно, и воспринимать всех этих "ловцов", "рыбаков", "сети" так буквально, как привыкли мы, нельзя. Знания, который даны там, закодированы, а код дается познанием. Но до конца познать его нереально.
- Раз нереально, то давайте вернемся к спектаклю. "Увертюра".
- Вспомните, когда спектакль выпускался: 90 год, перестройка! Рок, свобода, заклепки, мотоциклы. Вот их всех - нас всех - выпустили и а!!! а!.. а?.. а что делать? Шашки наголо! - и все крушить на своем пути. Под руку попадается "согрешившая", ну как не растерзать того, кто нарушил закон толпы!
- Значит, это история толпы и любви...
- Это история четырех людей: Иисуса, Симона, Магдалины и Иуды, если ее прорисовать почетче, то станет видно, что они - друзья. Их разъединение происходит в "Осанне", когда все понимают, что у каждого своя позиция... Но вначале они - единое целое. Они расходятся от общей идеи, как лучи от свечи в разные стороны, из-за того, что у одного больное самолюбие, другой хочет "на Рим!", а третья понимает, что у нее нет сил их всех собрать и решает, что ничего, кроме как отдать жизнь за любимого человека, она не может. А четвертый... наверное, он уже знает свою миссию.
- Он-то знает, но вот толкать своей миссией людей на виселицу или крест...
- А ее никто не толкал. Его миссия была ясна изначально. Но какое дело до всех миссий на земле любящей женщине? Кроме своей жизни она отдать за него ничего не может. И она отдает. Но ведь все равно будет воскрешение. И снова будут друзья. Я думаю, что финал нашего спектакля - кольцевая композиция - подтверждает это. Помните, как заканчивается фильм? Вроде бы - всего лишь съемки, поигрались, порезвились, но актеры идут, смотрят на то место, где остался бутафорский крест, и у всех - внутренний шок. Мир изменился.
- А каково было возвращаться в спектакль столько лет спустя?
- Я всегда считала это своим долгом. И потом это материал, приемлемый в любое время и в любом возрасте. В каждом веке живет своя Магдалина.Елена Любимкина
