Главная
Фотоальбом
Биография
Медиа
Гостевая
Разное
Контакты

"Тетя" стала хрупкой и милой, а ее энергичные действия по устройству быта любимого вызвали у мужской части зрителей тоску утопающего по такому спасательному кругу. Некоторые актрисы говорят, что с Виталием Соломиным трудно играть любовь: смотришь ему в глаза, телепатируешь чувство, а его зрачки или сквозь тебя глядят, или вглубь себя ускользают. А "Слоник"-Климова просто подобрала этого потерянного на тот момент мужчину и понесла на своих маленьких руках в нужном себе и ему направлении. Наверное, так же она потом замуж выйдет. Не в фильме, в жизни. В телесериале "Петербургские тайны" Долли Шеншееву пришлось переписывать под Климову. В тексте было: некрасивая, глупенькая, пустенькая. Разве ж это она? С какой осанкой она там существует, как провидит замыслы семейства Шадурских, желающих поправить финансовое положение за ее счет, подбросив в женихи наглого сыночка Вольдемара. Как ликует женское население, когда она отказывает ему во взаимности. Да разве могла такая девушка купиться на ложь.

В ее глазах - женский трагизм, который сродни детскому отчаянию степенью серьезности и исключительности. Когда она улыбается, правый глаз у нее все равно грустит, а правая бровь надламывается. Сосредоточенная маленькая женщина. Энергичный продюсер собственной судьбы. Она водит машину, как воплощение цели данного путешествия. Это цель сидит за рулем и смотрится в лобовое стекло, словно в зеркало. И живет так: не отвлекаясь. Выбирает одно - и отдается ему всеми способностями и помыслами. "По знаку Зодиака я Овен, а по году - Коза. Сплошные рога и копыта. Но Овен нетипичный, у меня сочетание стихий - земноводное. А если б было активное огненное начало, я сжигала бы вокруг себя очень много ситуаций. И окружающим затрудняя жизнь, и себе тоже. Овен - это очень упрямый человек, он идет напролом и долбит, пока не обломает все, что у него есть. Я иду напролом, но при этом понимаю, что лоб надо все-таки поберечь. иначе жить нечем будет".

Герой - это не амплуа, не видимость. Это суть игры, замысел жизни. Мы спасаемся в герое. А он? В профессиональном владении собой. Героизм - это потребность родиться, несмотря ни на что.

Роды были трудными. "Мама трое суток не могла меня вытолкнуть. Был даже момент, когда решалось, либо она, либо я. Конечно выбрали ее. Но произошло чудо - вмешался врач, как мне потом рассказывали, молодой и прогрессивный, он решил испытать новый вакуумный прибор, все равно другого выхода не было: либо вытаскивать меня по частям, либо что-то придумать. Он попробовал - и получилось. Правда, у мамы была даже клиническая смерть, когда меня тащили." Она родилась, благодаря прогрессу. Или выдумке. Ее выдохнули, как придумали. Мир захотел, чтобы она жила.

На столичном проспекте Мира, где стоит Дом моды Вячеслава Зайцева, был двухэтажный купеческий особняк с двумя коммуналками - по одной на этаже. человек сорок сталкивалось в длинном коридоре, выходя из своих комнат. Старинные залы превратили в клетки. И когда шестилетняя Ира разглядывала лепнину на потолке, она упиралась в обрывы узоров - остальная красота пряталась на чужой территории. Можно было бесконечно фантазировать, каков орнамент дальше. Их комната делилась на две части: в одной бабушка с дедушкой, в другой она с родителями. "Мама по первой профессии учитель химии, но работает в научно-исследовательском институте химиком-технологом. Она изобретает ткани, которые используют в салонах самолетов, из них делают костюмы для пожарных, космонавтов. А отец - экономист, много лет работал в Госплане СССР, теперь в правительстве Москве трудится. Бабушка тоже дома не сидела. Поэтому заниматься мной было некому. Я прошла все общественные институты: пятидневки, продленки, пионерские лагеря. Из лагерей все время, помню, писала: заберите меня отсюда! Мне трудно было среди сверстников. И я хотела, чтоб детство побыстрей прошло, лучше б его вообще не было, хотелось быть взрослой, самостоятельной."

Ирина любила философские сказки о цветах Натальи Сац. В них были красота и смысл, то, что она, возможно, выглядывала в лепнине на потолке. Андерсен, Перро, русские народные, "Три мушкетера", "Всадник без головы", "Овод"..."Районная школа, где я училась, была с физико-математическим уклоном. Но там была интересная театральная студия. Я пришла туда в восьмом классе. Всегда хотела быть артисткой, как родилась, наверное, так и захотела. Стихи читала, песни пела, вся художественная самодеятельность была полем моей деятельности. В студии я играла Золушку, Хозяйку в "Обыкновенном чуде", д'Артаньяна в "Трех мушкетерах". Параллельно училась в музыкальной школе. В шесть лет все уши прожужжала родителям, что хочу пианино, хочу играть, и они узнали, где находится школа. Как-то мы с папой гуляли недалеко от нее, и я затащила его просто узнать, как тут принимают. Мы попали на вступительные экзамены. Меня буквально втолкнули на прослушивание. Я спела про Чебурашку, повторила какую-то мелодию, и оказалась зачисленной. Семь лет проучилась в классе фортепиано. Поначалу меня невозможно было оттащить от инструмента, особенно пока осваивала нотную грамоту. А потом появилась преподаватель, которая была жестока к ученикам и постоянно била нас то по рукам, то по спине. И рукой, и линейкой. Я протестовала тем, что не выполняла домашние задания. Но однажды эта женщина заболела на несколько месяцев, и нам дали другого педагога, которая нашла ко мне подход. Я существо анархичное: когда мне давали выучить сонату, я преображала ее в романс. А если учесть, что папа писал стихи, то мы с ним сидели и просто-напросто сочиняли песни. И на уроке я исполняла какие-то свои вариации вместо задания. Мне нравилось импровизировать. Новая преподаватель поддержала меня, даже предлагала рисовать музыку, что мне очень нравилось. Потом выздоровела прежняя учительница - и я пошла забирать документы, сказала: не хочу к вам больше ходить. Из школы позвонили родителям, стали уговаривать: пусть девочка доучится, последний год остался, чтобы диплом получить. Но я все равно сделала по своему: на занятия не ходила, а пришла на выпускные экзамены и сдала их."

В театральное училище имени Щукина она поступила, потому что не знала про другие, думала, что оно одно в Москве. "На прослушивании я читала рассказ Чехова "Мальчики", услышала его в каком-то концерте, и мне понравился. Он такой звонкий, задорный. А я в семнадцать лет выглядела, наверное, на тринадцать, поэтому мне нужно было что-то из репертуара "Пионерской зорьки". Еще читала басню Крылова, по-моему, "Лжец" и подготовила стихотворение "Кони", очень женское, мне посоветовали его заменить, потому что в моем исполнении оно, видимо, звучало смешно. И я заменила на отрывок из "Братской ГЭС" Евтушенко. Свои домашние репетиции я никому не показывала, стеснялась. До сих пор так: пока сама что-то не сварю и не буду уверена, что это пристойно, не покажу. Не люблю неподготовленной ситуации со своей стороны." Она поступила и потому, что не ведала, насколько это сложно. Даже информация о количестве человек на место ее миновала.

В училище она находилась в шорах учебы. Поставила задачу стать артисткой. И становилась. Дипломными работами были Элиза Дулитл в "Пигмалионе", Тоня Туманова в спектакле "С весной я вернусь к тебе" по мотивам романа "Как закалялась сталь" Николая Островского, бездомная собака в постановке "До свиданья, овраг" - на показе особо чувствительных женщин приходилось выводить из зала, так сильно они рыдали. В "Зойкиной квартире" она играла не Зойку: "По амплуа не тянула."

- А какое у вас амплуа?

- Сейчас, наверное, героиня. Я всегда к этому стремилась, причем приходилось доказывать, что я широкопрофильная героиня. Меня же пытались засунуть в роли мальчиков-девочек. Сопротивлялась руками и ногами. Потом я узнала, что Евгения Симонова тоже этим занималась в свое время. Глянут на внешность и припечатают ярлычок на всю жизнь. Поэтому, когда выпадала возможность самостоятельного отрывка, я брала что-то очень женское, у меня вечно были какие-то поломанные судьбы, уходы из семьи, аборты, трагедии...И постепенно мне поверили, стали давать роли, где присутствовал характер.

Она могла бы невероятно убедительно сыграть Мальчиша-Кибальчиша с его отчаянным оптимизмом:"Нам бы только день простоять да ночь продержаться!" Или же героиню романа болгарского писателя Павла Вежинова "Барьер". Девушку, которая умела любить, как никто. И летать. И погибла от невостребованности, чтобы не навредить своим даром любимому.

Ирина начала сниматься в кино, на втором курсе. Ее фото попало в картотеку "Мосфильма". В первой картине "Трава зелена" - играла дочку в семье главных героев. В многосерийной телевизионной ленте Свердловской киностудии "Молодой человек из хорошей семьи" была девочкой с телепатическими способностями, умевшей слышать чужие мысли. Только она считала, что это болезнь, и изо всех сил пыталась стать абсолютно нормальной.

После Щукинского училища ее звал театр имени Вахтаногова, ТЮЗ, Центральный детский, оба МХАТа, Ленком, где сразу предложили Кончитту в "Юноне и Авось". И посвятили в закулисные интриги. В тот период "съедали" Елену Шанину. Отнимать у нее роль Ирина не захотела. Альма-матер - театр Вахтангова - "плохо себя чувствовал": "И мне очень трудно было представить, как я стану работать со своими педагогами. Мне казалось, что я останусь вечной ученицей и не смогу преодолеть их авторитетов." Ее учили Алла Александровна Казанская, Народная артистка России, Лариса Алексеевна Пашкова,Вера Константиновна Львова, знавшая самого Вахтангова, Катин-Ярцев, Ширвиндт, Юрский...

И пошла Ирина Климова в театр имени Моссовета, где работали ее любимые: Орлова, Марецкая, Раневская, Плят...И главный режиссер спросил: вы готовы делать в театре все, в том числе годами играть в массовке? Она сказала: да. Как венчание: и в горе, и в радости, пока эти горе и радость будут. В массовках она не играла. "Иисус Христос - суперзвезда" (Мария Магдалина), "Кин или Гений и беспутство", "Кафе Превера", "Максим в конце тысячелетия". Везде заметные роли. После "Иисуса" стали придерживать как артистку для музыкальных постановок. Тогда это обижало:"Я пришла говорить, а не петь". В 1989 у нее случилась любовь. Стремительная и поэтичная. Пронзило так, что стихи начала писать. Потом все ушло. И любовь. И стихи. Как выкашляла. А в детстве дневник вела, но когда мама нашла и прочитала, выбросила , как предателя. И больше не заводила. В

1993 году, через пять лет работы, Ира ушла из театра. Это врем, когда залы простаивали без публики, и спектакли отменяли за неимением нуждающихся в них. "Терялся смысл профессии. Я не понимала, для чего я, если никто не смотрит." Она вышла замуж за актера Валерия Боровинских, работающего в театре "Летучая мышь". Познакомились на репетиции какого-то мюзикла в антрепризной труппе. Спектакль так и не выпустили, зато семью создали. Будущий муж поначалу внимания на нее не обратил, а она с первого взгляда как приговоренная стала: этот человек нужен ей рядом хоть кем. Или она ему нужна. Несколько лет спустя ей приснится видение, где она будет пышнотелой итальянской, изо всех возможностей содержащей детей: двое в итоге выжили, а третий - самый маленький - умер. Он был похож на Валеру. Она проснулась, посмотрела на спящего мужа и поняла свою карму. Тогда же он говорил: сиди дома, занимайся семьей, разве я не прокормлю. Она сидела. "Из киношной обоймы тоже вылетела, потому что как раз шла волна чернушных фильмов: наркомания, проституция, раздевания сплошные... - я много отказывала. И ко мне просто перестали обращаться. Энергию девать было некуда, и я обрушила ее на мужа. Так что он сам стал меня выпихивать из дома: чего ты сидишь, иди куда-нибудь, работай! И мне повезло влиться в актерскую бригаду, куда входили оба Виторгана, Володя Стеклов, Женя Меньшов, Ира Малышева, Марина Яковлева, Наталья Крачковская. Мы гастролировали с программой, где каждый делал, что мог. Я пела. Переписала у подружки, которая работала в женской группе, кассету с ужасными попсовыми песнями. И пела вживую под "минусовую" фонограмму. Хоть какое-то дело и заработок."

В 1995 году она подумала о себе на эстраде. Не карьеру сделать, а гармонию в жизнь внести. Если театр оставлен, кино - время от времени, а петь получается и нравится, то почему не делать это профессионально? Ирина трудилась над этим "профессионально" три года. Осваивала новую для себя стихию, доверялась и обманывалась, теряла людей и деньги. На интуицию у нее жалоб нет, но в каждом, кто протянет руку помощи, сходу выделяет хорошее, затыкая рот дурным предчувствиям. Теперь у нее есть компьютер с астрологической программой. И она нет-нет да составит гороскоп человека, встреченного на пути: насколько их натуры пересекаемы и какие вред или польза возможны от сотрудничества. Так она собирает команду. Компьютером овладевала сама: почти год стучала по клавишам, пробуя-ошибаясь, пока не поладили. За рулем автомобиля себя не мыслила, но однажды задалась вопросом: а почему, собственно? И машина поехала в нужном ей направлении. Самообучающийся субъект желаний.

В 1998 она выпустила песенный альбом "Я так устала ждать", сделанный, как старинная лепнина на потолке, как "цветочные сказки" Натальи Сац, как детские сны.

Оттого ли в них летаешь, что растешь? Даже не обязательно взмываешь вверх. Можно прыгать с самых высоких ступенек и удачно приземляться. И дух замрет не от славного возвращения на землю, а от путешествия по воздуху, от невесомости. Только потому, что наши тела вытягиваются, и мысли парят? А потом мы, что, начинаем съеживаться, усыхать, если на те же самые высоченные ступени карабкаемся в снах из последних сил, а они еще неподъемнее становятся ночь от ночи? Как бы совместить жизненный опыт с невесомостью? Чтобы остаться в полете, когда есть уже знания? Или они так тяжеловесны, что не держат в небе? И тащишь свое богатство вверх, потому что нет безмятежности при мысли о приземлении. Нет легкомыслия в страхе за жизнь.

Однажды Ира увидела сон, как кусочек из прошлой жизни. Она была молодым человеком, очень похожим на собственного ее мужа. Кажется, в эпоху рыцарей, возможно, в Англии. Юноша шел по коридору какого-то госпиталя со стеклянной стеной, за которой на столах лежали то ли трупы, то ли люди в забытьи. У одного существа что-то странное творилось с головой - бледно-желтого цвета лицо ежесекундно деформировалось, будто его распирало изнутри. Существо явно мучилось, но не кричало. Потом юноша очутился на краю оврага и увидел этого мученика по другую сторону - его вели стражники, видимо, желая уничтожить. Увидев юношу, нежелательного свидетеля, они кинулись за ним в погоню. Он добежал до своего замка, примыкавшего к горе, и начал подниматься по длинной башенной лестнице с ужасно высокими ступенями, на каждую приходилось карабкаться, подтягиваясь на руках. На помощь юноше подоспела его стража, и затеялась перестрелка. Очень интересным было оружие: деревянная палка с кованым железным кругом, на котором расположены стрелы. Требовалось каким-то образом зажечь внутри палки огонь, круг вращался и стрелы вылетали в нужном направлении, поражая врагов. Несколько дней она потом ходила, переживая угрозу своей жизни, как совершенно реальное событие. У нее и песни - будто сновидения, прошлые воплощения. Может быть, сейчас они - ее стрелы. А огонь она разводит внутри себя.

Голос Ирины затягивает, словно аэродинамическая труба, и обволакивает душу атмосферой Нового года, первого весеннего дня, бабьего лета. Голос-чаровник. Он - как могучий белый гриб: кажется, если бы не шляпка, то ножка еще длилась бы и длилась, росла ввысь, но шляпка не столько укорачивает возможности, сколько прикрывает от разрушительных стихий. Голос приседает под облаками в реверансе почтительности. Есть ли что-то выше неба? Так балерина неминуемо опускается с пуантов, потому что дальше некуда. Голос Ирины - это шепот счастья, которое склоняется к твоей подушке и объясняет что-то про жизнь. В разговоре он юн и звонок. В песнях многоопытен и шершав.

В первом видео клипе "Детский сон" певица выглядела замороженной, как слеза ребенка: душа, в окружении холодных механизмов. Ей, когда увидела, захотелось убежать от клипа, как от тех монстров, что окружают ее там. Переделать не дали. Следующие два придумывала сама. "Я вздохну глубоко - и все пройдет." Ее песни об этом.

Мечта Ирины - приобщиться к исцелению людей музыкой. Такие мелодии и слова исполнять, чтобы детей в утробе, как цветы, выращивать. Прикладываешь наушники к материнскому животу - и воспитываешь личность. Поешь будущее. Чтобы оно рождалось без угрозы для жизни.

Эстрада нынче - как котел, плотно закрытый крышкой. Гроб кипящий. В том гробу - молодежь. Но Ирина Климова верит, что однажды под бой часов пар вырвется, крышка уступит, Золушка выйдет замуж за принца, потому что "никакие связи не сделают ножку маленькой, душу большой, а сердце горячим." Вот она и явилась: кипеть и вырываться. Ей тридцать - и она оптимистка. Своевременная героиня, верящая, что ПОБЕДИТ ПРОФЕССИЯ, если только день простоять да ночь продержаться.

 Материал из личного архива Ирины Климовой